Дебютный мини-альбом Sirotkin вышел весной 2015-го. За год проект Сергея Сироткина успел завоевать гран-при для молодых музыкантов на Jagermeister Indie Awards и сыграть на важных московских площадках. Сергей рассказал «Дискурсу», как от исполнения каверов на The Killers и The Strokes он пришел к созданию собственной, стильной и самобытной музыки.
— Первый вопрос вполне закономерный, он касается недавнего выступления вашей группы в клубе «16 тонн». Если я правильно понимаю, это был первый ваш сольный концерт. Каковы твои впечатления? И как ты в целом оцениваешь работу группы во время выступления?
— Мы чувствовали больше ответственности перед зрителями, люди пришли услышать нас, потратили свое время и свои деньги, поэтому мы все были на взводе. Удачные моменты и ошибки воспринимались более остро. После концерта мы всегда обсуждаем свои впечатления: какие песни зашли хорошо, а какие — хуже, что нужно изменить. Со сцены сложно об этом судить, потому что для нас звук настроен так, чтобы каждый в основном слышал себя, так что мы не понимаем общей картины. Но мы наблюдаем реакцию зрителей и смотрим видео, чтобы сделать выводы.
— Всё на том же концерте люди с особым теплом принимали песню «Герои» — и сейчас ее, пожалуй, можно в некоторой степени назвать вашей «визитной карточкой», в комментариях в сообществе Sirotkin ВК кто-то даже пророчил ей стать тем же, чем стала Creep для Radiohead или Smells Like Teen Spirit для Nirvana. Есть ли у тебя какое-то объяснение этого феномена? Почему в вашем случае именно эта песня так «выстрелила»?
— Этот комментарий написал мой брат, в нем есть отрицательная окраска: он считает, что песня не настолько ярче других, чтобы перетягивать на себя все внимание. Я тоже так думаю, я ревностно отношусь к новым песням, потому что они более точно отражают мои сегодняшние взгляды, вкусы. И конечно, ты все время соревнуешься с самим собой — каждый раз хочешь сделать что-то получше. Но все же я рад, что столько людей знают и любят «Героев», возможно, она в чем-то выразила чувства нашего поколения от той ситуации в которой мы оказались. Кстати, интересно, мне кажется, люди воспринимают ее такой доброй и светлой, хотя я вкладывал в нее другое настроение, это довольно грустная песня.
— Чем ты вдохновляешься при написании песен, при сочинении музыки? Нужно ли тебе для этого, как бывает у многих музыкантов, какое-то особенное внутреннее состояние? Как ты подходишь к процессу творчества?
— Написание музыки — это синтез. Ты закладываешь в голову ингредиенты: чужую музыку, книги, фильмы, новости, рассказы друзей — и на выходе получаешь что-то. Сложно сказать, что оказывает большее влияние. Для меня важнее всего очистить мысли, а с работой, бытовыми и организационными вопросами, выступлениями — это не всегда просто.
Я стараюсь не зависеть от какого-то состояния, и когда есть силы и пара свободных минут — сажусь с гитарой и придумываю наброски на несуществующем языке, почти все записываю на телефон, потому что боюсь забыть, потом переслушиваю на свежую голову и ищу что-то яркое. Вообще написание музыки и текстов — это навык, его нужно развивать, я не верю в гениев, у которых все получается само по себе, никогда не встречал и не слышал о таких.
— Часто ли ты сам переслушиваешь собственные готовые записи?
— Во время работы над песнями я по несколько сотен раз слушаю каждую из них, это как мазохизм. Я даже не анализирую, что нужно поменять, просто прислушиваюсь к своим чувствам, пытаюсь понять: нравится мне или нет. Причем ощущения меняются поминутно. Когда релиз готов и опубликован, я еще несколько дней включаю его, смотрю на обложку, на названия, стараюсь представить, как слушатели воспринимают все это в целом. Потом наступает перенасыщение, сейчас мне тяжело слышать свои песни, особенно когда другие люди слышат их вместе со мной.
— Когда и как ты впервые начал что-то сочинять самостоятельно? И музыку, и тексты. Кем были твои первые слушатели?
— В детстве родители подарили нам с братом китайскую гитару, сначала мы сами пробовали играть мелодии на одной струне, потом пошли заниматься к преподавателю, он показал основы, мы научились играть несложные песни. Мне кажется, лет с двенадцати я стал придумывать что-то свое, первым делом показывал брату, ну и родители из соседней комнаты тоже что-то слышали, видимо. Позже стал делать электронные треки, рассылал их друзьям, думаю, мне была важна обратная связь.
— Как друзья, знакомые, близкие воспринимают твое творчество сейчас? С кем ты в первую очередь делишься свежесочиненными работами?
— Первой наброски слышит жена и наши коты, сложно придумывать что-то незаметно, находясь в одной квартире. Но я стараюсь хотя бы уйти в другую комнату, одному мне придумывать как-то уютнее. Когда песня уже принимает первые очертания, я отправляю ее небольшому списку людей, чьему вкусу доверяю — это Влад и Андрей из группы, мой брат и пара близких друзей. Всегда слушаю, что они говорят, но не всегда соглашаюсь. В этом подходе есть одна проблема: когда люди слышат первую версию песни, а потом окончательную — бывает, что ранняя версия им нравится больше, это меня жутко расстраивает, но от субъективности вкусов никуда не деться.
— Читаешь ли ты, кстати, интернет-отзывы о своем творчестве? Насколько ты восприимчив к тому, что пишут люди в комментариях?
— Я читаю отзывы, но редко отношусь к отдельному мнению как к чему-то важному, все-таки человек должен обладать авторитетом для меня, чтобы я прислушался. Стараюсь не вступать в споры, в последнее время не часто критикую и чужую музыку, если меня не спрашивают сами музыканты.
— А чье мнение тебе хотелось бы услышать?
— Кроме моих друзей, о которых я уже сказал, в России это прежде всего композиторы Эдуард Артемьев и Алексей Рыбников, я был бы счастлив встретиться с ними и научиться у них. Интересно было бы также узнать, что думают Илья Лагутенко, Иван Дорн — к их советам я бы прислушался.
— Можешь поподробнее рассказать, как эволюционировал твой музыкальный вкус? Что повлияло на его становление, на какой музыке ты вырос, что слушал в школьные годы, какой музыкой увлекся потом и каковы твои предпочтения сейчас?
— Я выделяю для себя нескольких важных артистов. В детстве я был большим фанатом Майкла Джексона, учил его песни, движения. Позже старший брат показал мне Nirvana, какое-то время я слушал только их, затем Radiohead, потом много электронной музыки. Сейчас я, как и большинство людей, меньше увлекаюсь конкретными музыкантами, скорее нахожу отдельные интересные треки в разных жанрах. Хотя есть исключение — новые релизы Radiohead я все еще жду как праздника. Еще иногда для развития слушаю дискрографии разных великих музыкантов прошлого, не хочу упустить что-то важное.
— Каково твое отношение к русской музыке?
— Русскую музыку я слушал с детства, но с меньшим энтузиазмом. Подростком любил Nautilus Pompilius, «Агату Кристи», Земфиру. Сейчас, повзрослев, к некоторым музыкантам вернулся заново, а каких-то вообще открыл в первый раз. Например, никогда раньше не интересовался музыкой Михея, а пару лет назад очень проникся.
— Раз уж зашла речь о вкусах и интересах, хотелось бы на минуту отвлечься от основной темы и задать, наверное, не самые ожидаемые вопросы. Какие книги ты любишь? Есть ли те, которые на тебя оказали какое-то особенное влияние?
— К сожалению, интернет разбаловал меня, и сейчас я почти не читаю книг, особенно художественных — не хватает фокуса. В юности было наоборот, я читал всех модных на тот момент авторов: Паланика, Бегбедера, Бёрджесса, Оруэлла и прочих. Думаю, эмоционально на меня сильнее повлияли биографии людей, которые мне интересны — музыкантов и предпринимателей. Пару недель назад поднимался к брату, мы живем в одном подъезде, и он попросил покормить кота, пока никого нет дома. Взял у него книгу «Старик и море», никогда не читал ее раньше. Вот она меня впечатлила: в ней мало воды и много деталей, точного описания жизни, через них острее передаются и эмоции. Я понял, что и мне хорошо бы к такому стремиться.
— Возвращаясь к основной теме: насколько я знаю, Sirotkin — это не первый музыкальный проект, в котором ты участвуешь, как минимум — некогда существовал Fake Empire. Что он из себя представлял, что с ним случилось, с кем ты его развивал и чем дело закончилось?
— Когда-то мы с другом Даней вдруг решили поехать на репетиционную базу, он тогда учился играть на барабанах, а я уже несколько лет играл на гитаре и любил петь. Помню, нас тогда это очень увлекло — громкий звук, настоящая барабанная установка, большие ламповые усилители. Мы стали ездить на базу пару раз в неделю, играли вдвоем несложные каверы на песни Killers и Strokes. Потом стали пробовать придумывать что-то свое. Дальше я точно не помню последовательность событий, но через несколько месяцев мы играли вчетвером — Даниил Коротин, мой брат Саша, басист Костя Дмитриев, с которым мы познакомились на форуме в интернете, и я. Мы довольно серьезно относились к музыке и нашей группе, вместе придумывали песни, много репетировали, ездили вместе в студию писать наш первый сингл. Знакомым очень нравились демки, которые мы показывали, все ждали альбом. Пару раз мы даже выступили вместе, но, к сожалению, дальше все это не пошло. У всех были другие интересы, семейные дела, работа, мы стали реже собираться вместе, энтузиазм угас, и группа постепенно перестала существовать.
— Сейчас ты, параллельно с занятием музыкой, работаешь в «Лаборатории Касперского», верно? Не было мыслей перенаправить все силы в музыкальное русло? Особенно учитывая, как люди (хорошо) приняли ваш последний релиз.
— Да, все правильно. Честно говоря, мысли заниматься только музыкой не возникало. Как я уже говорил — я увлекающийся человек, какое-то время я серьезно занимался велоспортом, футболом, мы с друзьями открыли, а потом закрыли свой небольшой бизнес. Со мной много чего происходит, и мне нравится это разнообразие.
— Еще один вопрос касательно биографии: где ты учился? И что думаешь насчет значимости высшего образования для человека в современном мире?
— Я учился в Финансовом Университете в Москве. На мой взгляд, образование переоценено: важнее дать в детстве хорошее воспитание и заложить правильный характер. Дальше человек сам выберет, что ему нравится, и научится этому, а потом будет вынужден дополнять эти знания всю жизнь, потому что в наше время все меняется очень быстро.
— Интересно было бы услышать твое мнение как музыканта относительно авторского права. Ты, судя по тому, что мне довелось прочитать в других интервью, придерживаешься позиции за свободное распространение — что, пожалуй, вполне закономерно в условиях информационной эпохи. Тем не менее, как ты считаешь, чем может объясняться нежелание некоторых музыкантов мириться с условиями «новой реальности»?
— Я думаю, что сейчас все более-менее сбалансировано. Если твоя музыка нужна десяти знакомым — ты ничего ей не заработаешь, будешь только вкладывать. Если нескольким тысячам — ты уже сможешь сносно жить, если миллионам — станешь богатым человеком. Раньше деньги зарабатывались на продаже записей, теперь на концертах и других более хитрых схемах, но в целом все осталось довольно справедливо.
Музыкантов, недовольных идеей свободного распространения, можно понять. Никто не любит изменений, особенно тех, которые лишают денег. Но, боюсь, и маленьким, и большим артистам придется шевелиться, чтобы оставаться на плаву.
— Какие планы у вашей группы на ближайшее будущее? Что сейчас пишется, чего ждать публике?
— Мы сейчас довольно активно репетируем и выступаем. Через пару месяцев начнем готовить новый релиз. Я бы очень хотел, чтобы теперь мы писали музыку вместе, живьем играя на инструментах. Сейчас сложно сказать определенно, но мне кажется, что новый альбом будет более светлым и обнадеживающим, чем «Мрамор», весна должна в этом помочь.
