4 октября в зале кинотеатра Санкт-Петербургского отеля «Англетер» состоялась встреча-диалог, организованная Открытым Философским Факультетом, с культовым итальянским философом Джорджо Агамбеном. Встреча была приурочена недавно изданному переводу работы философа «Царство и слава. К теологической генеалогии экономики и управления», которая была издана во многих странах еще 10 лет назад. Вероятно, истина требует выдержки.
Чем хороши занятия философией? Помимо внедрения необходимых культурных кодов, маркеров для считывания истории и развития общества, возможности помыслить то, что происходит здесь и сейчас или осмыслить то, что было столетия назад, философия хороша еще и тем, что не ставит своей задачей дать окончательный ответ или рекомендацию. Философия — не инструкция по применению. Даже такие извечно сложные и амбивалентные темы как власть, государство, человек, общество, которые оказываются в каждое время неразрешимыми и от того такими одинаково непохожими подвластны философии, но не являются для нее задачей со звездочкой с единственно правильным решением.
Рассказывая о работе над книгой «Царство и слава», которая представляет собой некую черту под многолетним исследованием темы генеалогии власти в рамках понятия homo sacer, Джорджо Агамбен условно разделяет ее на две части. Первая часть исследования посвящена генеалогии власти, которая строится на божественном триединстве и превращает экономику тайны в тайную экономику, в тайну божественной экономики мира, что влияет на форму политической власти.
Царь, который правит, но не управляет.
Можно говорить о некой двойной машине: с одной стороны, божественное провидение, которое Господь придал всему сущему, с другой — особое провидение, которое регулирует отдельные события в жизни общества. Царь, который правит, но не управляет, и то, что управляет, но не правит. Таким образом, парадигма самого осуществления власти становится побочным эффектом, а нынешнее управление сводится к тому, чтобы все побочные эффекты складывались на общем плане. В связи с этим проблемой политики в наше время становится уже не суверенность, а правительство. Не закон, а полиция. Не царь, а его министр. Не Бог, а ангел.
…проблемой политики в наше время становится уже не суверенность, а правительство.
Вторая часть исследования посвящена литургическим церемониальным аспектам власти. Почему власть, которая эффективна в своих действиях, так жадно желает славы и торжественности? Агамбен анализирует структурное соотношение между символами власти — религиозной и светской, — которые сохранились в современности в форме общественного мнения и масс-медиа, призванной контролировать весь процесс. По сути, речь идет о славе и бездеятельности. Слава как покрывало, которое скрывает под своей торжественностью и богатством бездеятельность власти, которую в свою очередь наша религиозная традиция не дает возможности понять. Именно бездеятельность остается немыслимой для нашей культуры. Агамбен сравнивает это положение с трудом «О граде Божьем» философа и богослова Аврелия Августина, где в частности осмысливается то, каким будет положение людей, когда наступит конец света после Страшного Суда, когда будет провозглашена вечная суббота и сами люди станут этой субботой, когда сам Господь ничего не будет делать. Он сделает бездеятельной ту субботу, которой являемся мы. Богословие не может представить себе бездеятельность, поскольку наша культура всегда говорила о деятельности как Господа, так и человека.
То, что поэзия делает для дезактивации языка, то же политика и философия должны делать для активации.
Бездеятельность — немыслима в нашей традиционной политике. Стоит понимать, что речь не идет об инертности или желании ничего не делать. Это скорее операция, которая состоит в том, чтоб отключить все остальные модели, например, это представимо в поэзии как некой операции в языке, которая невозможна вне этого самого языка. Дезактивация неких познавательных и коммуникативных функций открывает языку возможность другого использования, развивает язык и не дает ему умереть. Поэзия Данте Алигьери в этом смысле — это дезактивация и созерцание итальянского языка, говорит Агамбен, а поэзия Пушкина и Мандельштама — русского языка. Представление языка как такового. То, что поэзия делает для дезактивации языка, то же политика и философия должны делать для активации.
Джорджо Агамбен указывает на то, что мы находимся в условиях, когда экономика пережила свою цель. «Царство и слава» — это не критика политики, а ее генеалогия, направленная на постижение структуры. Реконструкция торжественной стороны власти ориентирована на то, чтобы показать: власть отделяет моменты бездеятельности в зависимости от того, как происходит ее церемониальность, а сама бездеятельность лишь создает вид и прикрытие для власти.
