Вы когда-нибудь задумывались - что вообще на таком маленьком Земном шаре может разом связать немецкую карикатуру, американскую коррупцию и всемирно-значимые фантазмы Льюиса Кэррола?
Да и можно ли сказать, что соприкосновение с Историческим через Юмористическое - эквивалентно погружению в бездонное море культурных феноменов?
Как водится, каждый решает для себя сам, но…
Чтобы, скажем, наглядно представить «ретро-схему» успешного обращения «символического насилия» против его же порождающего лона, достаточно вглядеться в одну знаковую карикатуру - за авторством одного же, не менее знакового (для жанра карикатуры вообще) автора.
Отталкиваясь от нее, взгляд отплывает к американскому театру военно-дискурсивных действий ХIX века, дабы проследить украшавшую его годами (и, пожалуй, вышколенную по классическим меркам романо-германской культуры) остросюжетную конфронтацию а-ля «Давид против Голиафа», или же «Человек против Системы».
Даже если не акцентировать внимание на том, что послужившая поводом для рисунка проблема - собственно, коррупции как таковой - в политической сфере является структурообразующей, а изображенный человек, урожденный Уильям Мейджир Твид (впоследствии - уже «Босс Твид» для друзей и врагов), считается одним из самых «грязных» деятелей этой сферы (в Америке имя и по сей день – нарицательное с очевидной негативной окраской) – сквозь контекст появления карикатуры не перестанет проглядывать «кинематографичность», во вполне современном смысле.
К слову, и сам Твид уже "появлялся" на больших киноэкранах: например, в знаменитом фильме за авторством Мартина Скорсезе «Банды Нью-Йорка» (2002) его сыграл оскаровский лауреат Джим Бродбент.
Итак, эта карикатура изначально возникает в качестве полноценного «боевого снаряда» на поле реальной войны характеров. С одной стороны - закаленный и опытный хищник Твид: член Палаты представителей, сенатор и лидер Демократической партии США в Нью-Йорке. С другой - один из основателей жанра американского политического рисунка, художник с «гипер-активной» гражданской позицией Томас Наст (изначально уроженец Германии - чей отец, что символично, последнюю покинул из-за своей оппозиционной деятельности).
Добавляет сюжету неожиданной остроты даже полумистическое совпадение, пусть и косвенное: Наст учился в той же самой школе, что и Твид, но хронологически (и, наверное, иронически) годами лишь плавно «настигал» другого по «реке жизни».
Удачно встроившись в бурное течение последней, еще с 1850-х годов (анти-)общественная деятельность Уильяма Твида вышла на полную «проектную мощность», оголив целый ряд поводов для беспощадного отклика в прессе.
При всем при этом, даже приняв соответствующие меры и став фактическим хозяином Таммани-холла (старая вотчина американских демократов на Восточной 14-й улице Нью-Йорка), сосредоточившим в своих руках, помимо финансовых потоков, также и контроль над большей частью прессы - политик все-таки не уберегся от ядовитых чернильных укусов на протяжении десятилетий.
Особый вклад в эти укусы внесло одно из немногих оставшихся, не смотря ни на что, независимыми изданий под названием «Harper's Weekly». Именно на страницах последнего всеми гранями и сверкнул энтузиазм Томаса Наста, автора-в-авангарде.
Что самое драматургически-любопытное в данном случае – классический «бокс по переписке», сочетаясь с умелым воздействием на коллективное Бессознательное, привел к реальному опрокидыванию фигур с их позиций на шахматной доске социума.
Всю эту партию можно резюмировать кратко, сказав, что упрямство и неподкупность Наста (которому Твид персонально - и далеко не единожды - предлагал крупные суммы за «умывание рук») перевесили упрямство и алчность Твида.
А ведь эти два качества у последнего были воистину уникальных масштабов: так, в лучшие для себя времена Твид ухитрялся, скажем, благополучно перенаправить на «постройку» одного-единственного здания суда по Чамберс-стрит почти в два раза больше (!) средств из государственного бюджета, чем от последнего потребовала покупка ВСЕЙ Аляски (более двенадцати миллионов тогдашних долларов против шести-семи, соответственно).
В результате таких медийных коллизий и потрясений, к середине 1870-х годов «босс» стал уже «бывшим боссом», закончив свою карьеру (и жизнь, к слову) в заблаговременно построенной им же самим на крепком фундаменте из пустующих кошельков электората, уютной... тюрьме Ладлоу.
Если же перейти от общего контекста к конкретному продукту, рассматривая его уже не только как «оружие дискурсивного поражения», но и как авторское произведение искусства – стоит дополнительно отметить пару нюансов.
Во-первых, опубликованный в 1876 году «Tweed-le-dee and Tilden-dum» относится к финальному этапу противостояния, когда Твид уже был низвергнут в «социальный Тартар» и предоставлен, в основном, муторному оттягиванию совершенно очевидного.
В рамках такого времяпровождения «босс» повел себя в своем фирменном стиле и отметился получением еще трех судебных приговоров, разбавив их не особо удачным побегом за границу (из США - вначале на Кубу, откуда ему, транзитом, открылась впоследствии уже солнечная Испания) в конце 1875 года.
При этом считается, что пресловутую неудачность испанской «сиесты» Твида обеспечила как раз карикатура Наста, вовремя подвернувшаяся на глаза внимательному американскому туристу - который, в свою очередь, опознал именитого беглеца прямо на испанской улице.
В то же время, по своей сути эта публикация является медийной реакцией на пространные президентские выборы, охватившие США в 1876 году: под именем «Тилден-дама» еще одной мишенью для Наста здесь выступает один из тогдашних неудачливых кандидатов Демократической партии - двадцать пятый губернатор штата Нью-Йорк Самюэл Джонс Тилден.
Опубликованная все тем же вездесущим «Harper's Weekly» карикатура композиционно вобрала в себя две основные составляющие: воплотивший авторскую задумку рисунок и авторский же провокационный текст.
Само название можно считать одним из ключевых задействованных средств выразительности, поскольку оно отсылает (пусть и не вполне очевидным для иностранного читателя образом) к признанному шедевру мировой литературы – «Алисе в Зазеркалье» Льюиса Кэрролла с ее памятными персонажами-близнецами Траляля и Труляля.
Если учесть, что для западной культуры их имена также стали нарицательными, обозначая любые неразлучные пары, очень похожие внешностью и манерами, и сопоставить этот факт с изображенными на карикатуре персонажами - можно интерпретировать идею Наста следующим образом.
Если даже пресловутый Тилден и не является одним из этих детей, то к нему, как открытому противнику Твида, отсылают эти надписи. Отсюда становится понятен и авторский взгляд на мрачное настоящее современной ему американской политической машины.
Напрашивается вполне классический (и совершенно узнаваемый по сей день) сценарий: по его правилам, многое из того, что признается самим обществом значимым - де-факто не имеет никакого значения, если речь заходит об управлении этим обществом.
Не важно, как на бумаге работает демократия с ее государственным аппаратом; не важно, идет ли речь о беглом заключенном или же кандидате в президенты: в любом случае, по традиции - на этой хаотической арене органично смотрятся (и, что более характерно - успешно выживают), судя по всему, лишь карнавалистски-неразличимые «Труляля» и «Траляля».
И речь даже не о каких-либо спаренных фигурах или неких фенотипах: будучи своей сутью едины во множестве хрестоматийных масок Политеса, между собой (но непременно - позади очей электората; таковы правила) они все, в той или иной степени, практикуют игру с переодеванием в «полисмена» и «преступника».
Последнее же, в свою очередь, являет собой неотъемлемую часть общего садо-мазохистского калейдоскопа, коим предстает в ХХI веке социальная структура (для глаз исследователей, продравшихся к ней сквозь множество «складок мысли»: Маркса, Фрейда, Фуко, Делёза, Бодрийяра, Бурдье - и прочих, не упомянутых всуе).
