В предшествующих статьях Дмитрий Левчик рассказал о возникновении в СССР угнетенного жилищного класса, об истории появления пятиэтажек и депрессивных промышленных районов. Пришло время проанализировать настроения их жителей и оценить шкалу их терпимости.
На 1\6 суши 1\5 — низший жилищный класс
К середине 80-х 15% населения СССР не имели нормальных квартирных условий и жили в общежитиях. У 5,3% семей были жилые площади до 3 кв. м на человека. Это говорит о том, что минимум 20,3% населения СССР можно смело отнести к низшему жилищному классу.
Когда генсеком КПСС стал М. С. Горбачёв, то от него поначалу ожидали позитивных перемен. Зная о масштабной дифференциации граждан страны по жилищному признаку, Горбачёв выдвинул свой самый удачный лозунг: «Каждой семье — отдельную квартиру!». Но, к сожалению, почти ничего не сделал для воплощения этого лозунга в жизнь. Его «перестройка» решала другие задачи. Главная — создание рыночного, вестернизированного, капиталистического общества в СССР.
Как ни удивительно, при этом он опирался и на протестные движения горожан, в том числе москвичей!
Начиная с середины «перестройки» протестные жилищные выступления москвичей прошли почти во всех районах города. В конце 80-х–начале 90-х жилищное движение шло, в основном, под экологическими лозунгами, с требованиями прекратить непродуманное промышленное строительство (это, кстати, совпадало с планами московского руководства) и ликвидировать существующие индустриальные объекты. Самые крупные протестные выступления происходили в следующих районах города:
— Братеево и Борисово (1988–1989) — против строительства промзоны, автомагистрали «Ховрино-Борисово», строительства гаражей, за ликвидацию МНПЗ;
— Гольяново (1988–1989) — против застройки Лосиного острова, за ликвидацию складов 4-го управления Минздрава СССР, закрытие мясокомбината;
— Бирюлево (1989–1990) — против строительства магистрали «Москва-Воронеж», за ликвидацию мусоросжигающего завода;
— Медведково (1990) — за ликвидацию Северной ТЭЦ;
— Бутырский хутор (1989) — против строительства магистрали «Северный Луч»;
— Пресня (1989) — за ликвидацию автобазы Министерства обороны;
— Косино-Ухтомский (1991)– против застройки зоны реликтовых озер.
В Москве в конце 80-х прошли и выступления против размещения кооперативов в жилых домах на Арбате (1987–1989).
Каков был характер требований жителей, протестовавших против строительства индустриальных объектов в конце 80–начале 90-х? Ответ на этот вопрос попытаемся отыскать, анализируя протестное движение в уже упомянутом московском микрорайоне Братеево.
Требования участников протестного движения в Братеево не были сведены в единый документ. Более того — на начальном этапе развития они сводились к технофобским и бытовым жалобам. Наша источниковая база позволяет выявить следующие группы требований:
1. Антииндустриальные: требования ликвидации промышленных объектов, продиктованные страхом перед техногенной катастрофой: остановить строительство промзоны, демонтировать МНПЗ и ликвидировать ТЭЦ-22.
2. Градостроительные: требования изменить систему застройки микрорайона –застроить резервную зону социально-бытовыми и досуговыми объектами: стадионом, парком, школой, домом пионеров, кафе, баром, торговым центром, кинотеатром, театром. Братеевцы также требовали ликвидировать люблинские аэрационные поля, убрать ЛЭП под землю, построить противошумовой барьер вдоль автомагистрали и прекратить строительство отстойно-разворотной площадки в 4-м микрорайоне.
3.Социально-экологические и санитарные. Главным было требование от санитарно-эпидемиологических органов запретить выбросы предприятий, окружающих Братеево (вплоть до их закрытия), а от исполкома Моссовета — усилить контроль за выбросами МНПЗ, коксохимического завода, станции аэрации и ТЭЦ-22. Инструментом такого контроля братеевцы считали установление поста СЭС в микрорайоне. По мнению участников протестного движения, сотрудники поста должны были постоянно сообщать жителям о состоянии воздуха. При этом братеевцы настаивали на введении общественного контроля за этим постом. Кроме перечисленного, жители микрорайона требовали провести инвентаризацию источников загрязнения, расширить масштабы озеленения в районе и разработать проект благоустройства реки Городня и всех малых рек Москвы. Важной считали и необходимость усилить контроль административной инспекции за свалками бытового мусора.
Высказывались и радикально экологические требования. Так, в письме на имя первого секретаря МГК КПСС Л. Н. Зайкова жители района настаивали на переселении, ссылаясь на неблагоприятные экологические условия.
4. Социально-политические: Требования отзыва депутатов районного и городского Советов, избранных от Братеево, проведения местного референдума о застройке микрорайона, возбуждения уголовных дел за загрязнение воздуха, а также учреждения фонда социально-бытового развития микрорайона. Эти политические требования были совсем не радикальны.
Особое внимание обратим на то, что в условиях начавшейся в СССР масштабной антикоммунистической кампании в Братеево не было сформулировано серьезных антикоммунистических требований, кроме роспуска комсомола.
5. Экономические. Слабее всего в требованиях участников протестного движения звучали экономические требования. На наш взгляд, к ним можно отнести популистское требование разрешить безвозмездно использовать территории резервной зоны для строительства гаражей и разбивки огородов. Земля пустует, она «ничья», — рассуждали жители, — значит «наша». Фактически это было требование решить в городе земельную проблему. Вероятно, поэтому в 1990 братеевцы активно поддержали экономическую программу кандидата в народные депутаты РСФСР, лидера движения «Демократическая Россия» Л. А. Пономарева. Программа не была разработана, но состояла, пожалуй, из одного положения — введения частной собственности на землю.
Вообще, на первый взгляд, почти все требования, кроме политических, совершенно утопичны.
Каков реальный характер перечисленных требований?
Во-первых, они были созвучны представлениям той части советской номенклатуры и внешних сил, которые видели СССР–Россию сырьевым придатком развитых стран в системе мирового рыночного хозяйства. Иного места для СССР–России не предполагалось. Для интеграции СССР–России в мировую рыночную систему в роли поставщика сырья была необходима деиндустриализация страны, ликвидация перерабатывающих отраслей экономики. Антииндустриальные требования экологистов и технофобов (в том числе — братеевских) объективно содействовали решению этой задачи.
Во-вторых, требования изменения градостроительной политики в Москве, расширения строительства непромышленных, досуговых, торговых объектов — объективно помогали инициаторами появления столичного строительно-риэлторского капитала. И, может быть, неслучайно впоследствии В. И. Ресин и Ю. В. Росляк, руководители Красногвардейского района Москвы (в который входил микрорайон Братеево) возглавили строительный комплекс первопрестольной.
Таким образом, объективно требования участников протестного движения носили рыночный, буржуазный характер и способствовали интеграции России в мировой рынок.
Эта интеграция и произошла. Но уже без Горбачёва. СССР распался.
Хотели рынок — получите!
В России идеи рыночных реформ подхватили радикально-популистские руководители во главе с Б. Н. Ельциным (враги называли его ЕБН). Его реформы привели к ещё большему расслоению населения. Бедность стала унизительнее, богатство — кричащим.К 1992 году, по мнению ряда социологов, формально уже 90% населения имели доход ниже прожиточного минимума, а 30 млн человек оказались за чертой физиологического выживания.
Страна была на грани гражданской войны, отдельные очаги которой уже вспыхнули на окраинах.
Для удержания власти и проведения дальнейших реформ в сложившихся условиях реальное политическое руководство страны вынуждено было начать массовую приватизацию.
Особое место в этом процессе заняла приватизация жилых квартир.
В условиях пошатнувшегося режима Б. Н. Ельцин делает «подарок» своим сторонникам и неопределившимся: дарит жильё в собственность. 4 июля 1991 года выходит Закон РФ № 1541-1 «О приватизации жилищного фонда Российской Федерации». В 1996-м было приватизировано 39% всего жилого фонда России, подлежащего приватизации, в 2001 году — 52%, в 2004 — 64%. Это привело к серьезным социальным последствиям. Возник новый тип собственника и новый вид торгового капитала — риэлторский.
Была проведена полная подготовка к развитию рынка городского пространства в части развития риэлторской деятельности и торговли землей в городе, точнее — маркетизации городского пространства.
Маркетизация городского пространства — главное отличие капиталистического города от некапиталистического. В 90-е капиталистические структуры были весьма заинтересованы в превращении городского пространства в товар. Все помещения и территории, которые можно было использовать под офисы, склады, уличную торговлю, автостоянки, рекламные площади, капиталистическую инфраструктуру рынка, вводились в товарно-денежный оборот.
Огромный «рывок» сделала индустрия городского массового досуга. Выросли норма и степень эксплуатации досуга капиталом. Зарождающиеся капиталисты начали:
— экспроприировать свободное время трудящихся для производственных целей, в первую очередь — маркетизировать путь трудящегося потребителя на работу, то есть навязать трудящимся потребление информационного, рекламного, охранного, торгового продукта, который он в ходе своего перемещения на работу потреблять не планировал и не хотел. Вы хоть раз задумывались над тем, сколько товаров и услуг вам предлагается помимо вашей воли просто при поездке в московском транспорте? Вспомните! Это и есть маркетизация транспортного маршрута. А потребление этих товаров и услуг — просто воровство Вашего свободного времени, его экспроприация для рыночных нужд.
— структурировать досуг в интересах максимального извлечения прибыли (появилась индустрия «ночной жизни», затратного досуга (казино, игорные дома), затратного туризма, то есть создание туристического продукта завышенной стоимости), то есть капиталисты начали воровать досуг людей, навязывать им максимально затратный отдых, экспроприировать в рыночных целях их свободное время. Ну, никто из капиталистов не рекламирует поход в музеи или прогулку в парке, как рекламирует ночные клубы или отдых на Мальдивах!
Одной из основных динамично развивающихся сфер экономики городов стала торговля физической проекцией социального пространства («престижными» районами, районами поселения элиты). На это стала ориентироваться вся городская земельная и градостроительная политика.
«Лихие» поповско-лужковские 90-е
Московское правительство всеми силами ускоряло в те годы процесс капитализации и вестернизации столицы. Принятая в начале 90-х годов программа мэра столицы Г. Х. Попова, а позже — Ю. М. Лужкова предусматривала превращение Москвы в столицу «европейского типа». Были созданы прекрасные условия для жизни представителей деловой элиты, крупной бюрократии, а также тех, кто их обслуживает. Любые препятствия этим слоям населения начали ликвидироваться московской властной машиной.
Первым препятствием был популистский Моссовет и райсоветы, которые требовали «соучастия» в разработке и реализации планов московского руководства. Но ему «соучастники» были не нужны. И летом 1991 года в столице была создана московская мэрия — тем самым фактически ликвидирован исполком Моссовета. Были сокращены полномочия сессий Моссовета и райсоветов путем введения в их структуры малых советов. Были введены межрайонные органы исполнительной власти — префектуры, что не только содействовало ликвидации исполкомов райсоветов, но и принижало уровень райсоветов, создавая дополнительное звено властной цепочки «над ними». В то же время «под райсоветами» были созданы субпрефектуры, которые начали ликвидацию полномочий Советов на микрорайонном уровне. После указа Президента Ельцина Б.Н. № 1400 и октябрьских событий 1993 года в Москве были быстро ликвидированы все советы народных депутатов.
Одновременно мэрия обвинила в «потворствовании мятежу советов» даже практически подконтрольные ей московские комитеты общественного самоуправления. Причина проста: они и близкие к ним экологические группировки в центре Москвы препятствовали маркетизации города, бесконтрольному сносу и нецелевому (точнее — вульгарно рыночному) использованию памятников архитектуры, массовому «рыночному» вытеснению коренных, особенно несостоятельных, москвичей из центра и индустриализации окраин. Всего, благодаря протестному движению москвичей, на окраинах и во внутреннем городе (так социологи-урбанисты, специалисты по городской социологии называют территорию города между деловым центром, центром аккультурации и окраинами) в 1988–89 гг. было заблокировано строительство 200 объектов. В результате в 1993 г. было издано распоряжение мэра № 586-РМ, после которого от более чем 400 московских комитетов общественного самоуправления «в живых» осталось менее 40.
Москва неформально разделилась на престижные и непрестижные районы по степени маркетизации. Критерием маркетизации служит цена жилой площади, которая, на наш взгляд, является косвенным показателем уровня земельной ренты в разных частях города. Если за единицу маркетизации принять цену 1 кв. м в депрессивном московском микрорайоне Братеево, то на юго-западе, большей части запада и северо-запада столицы, в восточной части центра (сектор между Садовым кольцом и станциями метро «Комсомольская»–«Третьяковская»–«Таганская»), а также на северо-восточных территориях города (метро «Сокольники»–«Проспект Мира») показатель маркетизации будет колебаться между 1,3 и 1,9. Это — высокомаркетизированные районы.
В пределах западной и северной территорией Центра (сектор между Садовым кольцом и станциями метро «Проспект Мира»–«Новокузнецкая»–«Октябрьская») показатель маркетизации выше — 2. Это — супервысокомаркетизированные районы.
Остальная часть города, то есть восток, юго-восток, большая часть севера и ряд анклавов на северо-западе (Тушино, Фили) относятся к низкомаркетизированной зоне, где показатель маркетизации не превышает 1,3.
Процесс создания специфической, предназначенной только для маркетизации города и развития первоначального накопления городской, инфраструктуры начал регулироваться городской властной машиной — основным «диспетчером», позволяющим эксплуататорским группировкам получать сверхприбыли от развития города.
Как риэлтор городская властная машина определяла рыночную цену недвижимости и арендную плату, как лендлорд — дифференциальную ренту 1 типа и базовую цену земли, как девелопер — дифференциальную ренту 2 типа, рыночную цену земли и базовую цену недвижимости, как муниципальная власть — назначала цену за обслуживание недвижимости, т. е. за коммунальные услуги. Естественно в этих условиях цена земли и недвижимости искусственно завышалась, а обслуживания — занижалась. «Коммунальщики» были поставлены в положение вечных должников, оплату долгов которых (на самом деле — разницу между нереальной, завышенной рентой и заниженной арендной платой) городская властная машина переложила на массового потребителя городских услуг. Потому в 1996 году и была инициирована коммунальная реформа, призванная решить кризисные проблемы «распухшей» городской властной машины за счет кармана рядового горожанина.
Отсюда начинались конфликты, которые дополнялись неразрешимыми противоречиями по потреблению городского пространства между жителями города и правящей номенклатурой. Жители оперировали социальным пространством («наш двор», «наша улица», «мой подъезд»), номенклатура — абстрактным (строение 2, микрорайон 3, зона обслуживания РЭУ-4 и т. п.)
Таким образом, «подавление» мэрией райсоветов, комитетов самоуправления не спасло ее от конфликтов с «неорганизованными» соседствами москвичей (в первую очередь — со «сторожилами»). Просто из центра и внутреннего города, жестко контролируемых городской властной машиной, конфликты перенеслись на окраины. К началу 2000-х около 40% конфликтов приходилось на Центральный округ Москвы, за ним следовали Северо-Западный и Восточный (за счет Сокольников).
Конфликты усугублялись проявлениями чисто российского бюрократического подхода. Как известно, московские чиновники не выполняют многие распоряжения мэра и постановления правительства Москвы (возможно, это следствие «двойного» положения чиновников — как «винтика» городской властной машины и как жителя города, потребителя его услуг).
Ещё один источник конфликтов скрыт в динамике градостроительного развития Москвы последних лет. Дело в том, что именно юг столицы стал территорией мощной экспансии строительно-риэлтерского капитала. Массовой коммерческой жилой застройке подверглись на юге — Люблино, Марьино, Новое Братеево, Косино, Новокосино, на юго-западе — Бутово, а на юго-востоке — Жулебино и Выхино. Благодаря мощной рекламной кампании во второй половине 90-х годов была искусственно повышена цена 1 кв. м жилья в экологически неблагоприятных южных районах Братеево и Люблино. Новоселы заплатили очень большие деньги за вселение в квартиры в районах, откуда надо было бежать со всех ног.
Бывшие люберецкие поля фильтрации
Так, микрорайон Люблино стоит на аэрационных полях (полях-отстойниках московской канализации), которые функционировали до начала 90-х. Новое Братеево расположено на свалке твердых промышленных и бытовых отходов, которая работала до начала 60-х. При строительстве новых домов свалку фактически раскопали. Марьино находится в зоне повышенного загрязнения от капотненского нефтеперегонного завода. Не улучшают экологию юга Москвы ни ЗИЛ, ни АЗЛК, ни западно-бирюлевский мусоросжигательный завод, ни институт химического машиностроения, ни завод антибиотиков. Наконец, отходы ЗИЛа и АЗЛК текут по Москва-реке тоже на юг (точнее — на юго-восток).
Подобного состояния экологии и массового коммерческого жилого строительства север Москвы в последнее время не знал. Застройка Митино на севере — всего лишь исключение, подтверждающее правило. Градостроительная картина Москвы изменилась. Соответственно изменилась и социальная структура.
Новый век — новые протесты и новые требования
С 2000-х требования протестного жилищного движения меняются. Происходит это в связи с тем, что меняется объект, против которого протестуют жители. Так, в столице начались активные протестные действия жителей не столько против индустриальной, сколько против «точечной» жилищной застройки. Соответственно характер требований становится не столько рыночный буржуазный, сколько социал-демократический: люди начали требовать социально-ориентированного земельного рынка и социальной ответственности от представителей строительно-риэлторского капитала.
В июле 2000 года прошли митинги протеста жителей ул. Бакулева (Теплый стан) и жителей Ростовской набережной против строительства элитных домов на этих территориях. На Ростовской набережной строительство было остановлено.
В результате протестных действий москвичей был перенесен (правда, недалеко) монумент З. Церетели «Трагедия народов» на Поклонной горе, запрещено строительство 24-этажных домов в Нескучном саду, отменено строительство теннисного корта на смотровой площадке МГУ.
В том же июле на ул. Крылатские холмы развернулось настоящее «сражение» жителей со строителями новостройки, занявшими детскую площадку.
Всего в 2000 году вокруг новостроек Москвы произошло около 600 конфликтов. Это вынудило Мосгордуму в 2001 году принять закон «Об обеспечении прав граждан при осуществлении градостроительной деятельности», предусматривающий компенсацию старожилам потерь от действий строителей новостроек. Правда, размеры компенсации незначительны.
Закон не остановил протестные действия.
В 2001 в Кунцево была развернута кампания против строительства автозаправочной станции на Молдавской улице рядом с Рублевским шоссе.
В 2001–2002 годах жители ул. Миклухо-Маклая протестовали против строительства торгового центра.
Протестные выступления прошли во многих районах Москвы. Это вынудило городскую думу в 2002 году начать разработку проекта закона «О защите прав граждан в принятии градостроительных решений» и Градостроительного кодекса Москвы.
Но и это не остановило ни протестов жителей, ни нарушений городской властной машины и строительно-риэлторского капитала.
В 2004 году на ул. Егерской в Сокольниках усилиями протестующих жителей предотвращено строительство элитного дома во дворе жилого здания.
В том же году, несмотря на протесты жителей и представителей творческой интеллигенции Москвы, власти города снесли исторические памятники: флигели усадьбы Римского-Корсакова, ряд домов в районе Тверского бульвара.
Тогда же начался конфликт вокруг строительства дома на Открытом шоссе. При строительстве использовались материалы с фенолом, который провоцирует возникновение раковых опухолей. На многочисленные письма протестующих жителей чиновники практически не реагировали.
Осенью 2004 года разгорелся конфликт в Щукино, где жители протестовали против незаконного строительства элитного 20-тиэтажного трехподъездного дома во дворе улицы Маршала Конева (д.12).
Апрель 2005. На улице Таганской (вл. 3) жители района пытались помешать возведению забора на месте предполагаемого строительства супермаркета.
16 мая 2005жители района Таганский продолжили протестовать против строительства на участке напротив школы № 486 (ул. Таганская, вл. 3).
Май 2005 — конфликт вокруг общежития швей на Ясном проезде (д. 19, МПШО «Смена»). Новые хозяева (ГУИН) начали выселять людей без предоставления им другой жилой площади, сопровождая это угрозами, давлением; были случаи применения физического насилия.
В 2003–2004 годах в Крылатском разгорелся конфликт вокруг строительства Краснопресненского шоссе, дополненный в 2005 году судебным скандалом и конфликтом вокруг выборов в муниципальное собрание района.
Но высшим проявлением протеста низшего жилищного класса в Москве стали баррикадные бои в Бутово.
Дай Бог увидеть русский жилищный бунт — осмысленный и справедливый!
С 2000 по 2006 год длился конфликт в вошедшей в черту Москвы деревне Бутово, жители которой требовали от мэрии оформление земельных участков в пожизненное пользование и реконструкцию деревни, а мэрия предлагала снос и выселение. Бутовцы начали сопротивляться, и впервые низший жилищный класс применил тактику строительства баррикад против властей.
Мэрия подала на жителей в суд и выиграла дело. Часть жителей подчиниться решению суда отказалась. Они рассуждали так: на этом месте должен будет строиться коттедж или многоквартирный дом, значит, по духу российских законов, должна быть предоставлена компенсация за сносимые жилища, соизмеримая с прибылью будущего строительства. Например, одна семья требовала за сносимый дом и участок земли две двухкомнатные квартиры и 200 000 долларов. При этом жители оценили свой участок и дом, исходя из рыночной цены земли на момент начала строительства многоквартирного дома. Власти им согласились дать только одну двухкомнатную квартиру — то есть оценили имущество по рыночной цене до начала строительства. Противостояние привело к тому, что 19 июня 2006 в Южном Бутово прошли столкновения с ОМОНом и судебными приставами, выселяющими упомянутую семью из частного дома по решению суда. Жители забаррикадировались, и приставам пришлось впервые в истории Москвы штурмовать баррикады. В Бутовский конфликт оказались активно вовлечены все противники мэра Москвы Ю. М. Лужкова, которые использовали происходящее как информационный повод для демонстрации в СМИ бездушия и коррумпированности московских властей.
Бутовские баррикадные бои стали высшим проявлением организованного радикального жилищного протеста москвичей рубежа веков. В ходе этих боев бутовцы и поддержавшие их активисты различных партий (в основном ОГФ и социал-демократы) призвали к созданию временного городского совета как альтернативной власти в городе. В «Манифесте об учреждении временного городского совета» говорилось: «Мы, уполномоченные представители сформированных гражданами Москвы групп сопротивления антиконституционным и противозаконным действиям властей города, которые выражаются в:
⦿ лишении граждан конституционного права на местное самоуправление;
⦿ лишении граждан права на независимый и справедливый суд;
⦿ лишении граждан права на неприкосновенность их личности и собственности;
⦿ массовом и приобретающем все больший масштаб насильственном изгнании граждан Москвы из их жилищ с целью продажи земли и их принудительном произвольном переселении;
⦿ прогрессирующем ухудшении городской среды и экологии города, вызываемом варварской и прямо игнорирующей соответствующее законодательство градостроительной политикой;
⦿ лишении граждан Москвы права на информацию, касающуюся их прав и интересов, а также в отсутствии доступа оппозиционных городской власти гражданских групп к принадлежащим городу СМИ;
⦿ антиконституционных изменениях городского законодательства в сторону умаления прав граждан и наступления на их законные интересы,
имея целью:
защиту и восстановление законных прав и интересов граждан города, а также развитие в Москве правового просвещения граждан и восстановление конституционного права москвичей на местное самоуправления,
согласились с тем, что:
⦿ защита попранных прав граждан Москвы возможна только при условии консолидации и совместной организованной борьбе всех социально активных граждан и их объединений за восстановление в городе конституционного порядка и законности;
⦿ защита прав граждан Москвы от произвола номенклатурных властей неразрывно связана с необходимостью воссоздания в столице органов местного самоуправления, независимой судебной системы и привлечения максимально широкого круга граждан города к решению всех жизненно важных вопросов, касающихся их прав и интересов;
⦿ сопротивление наиболее грубым формам попрания городскими властями жизненно важных прав и интересов граждан, в том числе открытому грабежу их собственности, вызывает необходимость адекватного гражданского ответа в различных формах, включая ненасильственное гражданское неповиновение;
и для этого учредили как общемосковскую организацию гражданского представительства, гражданской самоорганизации и гражданской самозащиты от произвола городских властей».
Итак, требования протестующего низшего жилищного класса Москвы изменились: из популистско-рыночных стали социал-демократическими. Однако не менее интересна и эволюция форм и методов жилищного протеста. Об этом — в следующей статье.
