Что происходит с городами в эпоху «текучей современности»?

Зигмунт Бауман относится к тем социальным теоретикам, которые полагают, что хотя проект Модерна и нельзя считать завершенным, но за последнее столетие он изменился столь радикально, что сегодня мы можем говорить о двух его стадиях. На смену «тяжелой и твердой» современности, описанной в трудах классиков социологии — от Карла Маркса до Макса Вебера, приходит software-современность, «текучая и пластичная». И знаменитый британский социолог в своей книге «Текучая современность», которую сегодня тоже можно назвать классической, пытается оценить масштаб и описать драматизм этого процесса.

Эпоха классического Модерна в лице государства, капитала и других претендентов на роль «Большого Брата» стремилась сделать индивида объектом постоянного контроля, опутанным сетью долгосрочных обязательств, предлагая взамен гарантию относительной безопасности в настоящем и какой-нибудь из утопических вариантов прекрасного будущего. В наши дни все устойчивые прежде и рассчитанные на долговечность структуры — будь то принадлежность к большим социальным группам (таким как класс) или паттерны отношений в приватной сфере — оказываются в «расплавленном» состоянии. Но де-факто воспользоваться плодами этого освобождения удается лишь немногим — главным образом, «путешествующим налегке» представителям глобальных элит и финансового истеблишмента. Для большинства же обретенная свобода оборачивается не только ситуацией тотальной неопределенности и незащищенности, но и невозможностью коллективной борьбы за свои, ставшие отныне безнадежно частными, интересы.

Поэтому, согласно Бауману, как никогда возрастает спрос на сообщества, которые объединены сегодня не столько общими ценностями, сколько наличием пространства, тщательно оберегаемого от «чужаков» (будь то территория национального государства или квартал элитного жилья). Не случайно заканчивается «Текучая современность» пессимистичными размышлениями о растущей популярности национализма как квинтэссенции «взрывных сообществ» — и здесь Бауману оказываются созвучными идеи Рене Жирара об учредительной роли насилия и жертвы в истории человеческих коллективов.

Одним из «плавильных тиглей» современности Бауман считает город — и уделяет ему в своей книге особое внимание. Именно в городах, ставших испытательными полигонами Модерна, возникают и набирают силу главные изменения, преображающие современную жизнь. Меняются, в первую очередь, отношения между временем и пространством, между публичным и приватным, между производством и потреблением.

В эпоху «текучей современности», по мнению Баумана, города окончательно утрачивают функцию мест публичного обсуждения общих интересов. Отныне «горожане» не являются «гражданами» — теперь это лишь «незнакомцы», для которых главной формой участия в общественной жизни становится маска вежливости, помогающая им амортизировать череду случайных столкновений друг с другом.

Однако в современном городе появляется все больше пространств, в которых навык вежливого поведения, формирующий культуру городской среды, оказывается ненужным. Подобные пространства, в которых коммуникация незнакомцев сведена до минимума, Бауман вслед за Марком Оже называет «неместами» или «пожирающими местами». Среди последних он особенно выделяет новые «храмы потребления». Современные торговые моллы отличаются от прежних «бакалейных лавок на углу» не только размерами. Подобно средневековым карнавалам, они помогают горожанам совершать символические путешествия за пределы повседневности. Но люди собираются здесь в огромные толпы лишь для того, чтобы сильнее насладиться природой собственной индивидуальности. Ведь именно потребитель, по Бауману, становится идеальной моделью современного индивида вообще и городского жителя в частности.

В то же время «неместа» играют важную роль в смысловом картографировании городской территории, своей бессмысленностью придавая значение всему остальному пространству. И, разумеется, у разных категорий городских жителей это соотношение «пустых» и наполненных значением мест может быть различным.

«Неместам» свойственна и еще одна важная функция — они помогают нейтрализовать «чужаков». Если нельзя полностью отказаться от контактов с подозрительными незнакомцами, то желательно, чтобы они происходили в пространстве, где «каждый не отличается от любого другого». Но в современных городах более надежным оказывается еще один старый способ защиты от опасных «других» — локализация сообществ через ограничение доступа. Помимо упомянутых элитных кварталов, это могут быть, например, этнические гетто.

Эти две противоположные стратегии отношения к чужеродным объектам — «пожирающая» и «извергающая» — были описаны еще Леви-Строссом как антропологические универсалии. Для Баумана же обе они становятся симптомом одной болезни — современные индивиды, живущие в больших городах, катастрофически не умеют сосуществовать в условиях неустранимых различий, а безопасность оказывается для них превыше свободы.

Пять цитат:

1. «Разделение вместо обсуждения жизни сообща и криминализация всего остального пространства — вот основные параметры современного развития городской жизни».

2. «Что касается власти, она уплывает с улиц и площадей, из актовых залов и парламентов, местных и общенациональных правительств в недосягаемую для контроля граждан экстерриториальность электронных сетей».

3. «Вежливость, как и язык, не может быть личной».

4. «Люди, что двигаются и действуют быстрее и в большей степени приближаются к мгновенности движения, теперь являются теми, кто управляет. Люди же, которыми управляют, не могут двигаться так же быстро; и еще более очевидно — это категория людей, которые вообще не могут по собственному желанию оставить свое место».

5. «Когда Рим горит и практически ничего нельзя сделать, чтобы потушить огонь, игра на скрипке не кажется особенно глупой или менее своевременной, чем любое другое занятие».